Гениальный, простодушный, с блестящим чувством юмора. Это все про него – режиссера театра «Парафраз» Дамира Салимзянова. Именно таким он предстал перед публикой во время творческого вечера в библиотеке. Отвечал на вопросы честно, искренне, правдиво. Немного стеснялся и много шутил. Показал зрителю не образ персонажа, а себя. Скромного, глубоко мыслящего, настоящего…

Ногой в машину времени

- С какого возраста вы себя помните?

- Ощущение, что с ясельного. Очень много из детства помню, какие-то обрывочные воспоминания, картинки. Поэтому когда мы начали работу над спектаклем «Вино из одуванчиков», я сразу сказал, что Дугласа играю я! Благо, я хорошо знаком с режиссером... (зал смеется)

- Что общего у вас с вашими родителями?

- Я не знаю. Наверняка, что-то есть. Например, я такой же болтун, как и папа. Он такой человек – может уйти на полчаса в магазин, а потом полчаса рассказывать историю про то, как он сходил – с подробностями, конфликтами, шутками. Во мне тоже есть такая черта, когда подхватываешь чью-то историю и делаешь ее своей.

- Если бы существовала машина времени и вы встретили семилетнего Дамира, что бы вы ему сказали?

- Но… Нам же нельзя встречаться. Так все только испортить можно! (зал смеется)

- Может, уберегли бы себя от чего-то?

- Думаю, по жизни было немало возможностей упущенных. Особенно из-за глупого детского страха. Так что посоветовал бы доверять себе и не бояться. Сэкономил бы себе кучу времени.

Джими-джими, ача-ача

- Школьные годы – чудесные?

- Совсем не чудесные. Это вынужденные годы. Весь учебный процесс был через «не хочу». Самые приятные воспоминания, когда школа не была школой. Убирать морковку при первых заморозках и в концертах участвовать – это клево. А как только в класс учить и запоминать…

Зато школьные друзья стали важной частью жизни. У меня был не такой большой круг друзей, и я считаю, что это правильно. С каждым из них были свои интересы: фокусы, художественное искусство, святое для меня в то время индийское кино.

- Индийское кино?

- Да, как-то родители впервые сводили меня на индийский фильм, а там все про любовь и про любовь… Словом, не зашел. Но когда меня сводили на «Месть и закон»… Ну как такое не смотреть? Там все дерутся, поют, танцуют, вокруг взрывы. Сейчас я прекрасно понимаю весь наив и чрезмерность этих фильмов. Но это была первая детская любовь, и я от нее не отрекаюсь.

Живая игра

- В юном возрасте вы сыграли одну из главных ролей в спектакле «Завтра была война». Какие эмоции испытывали?

- Мы не были артистами, делали первые шаги в театральном искусстве, но у нас было искреннее желание сделать это по-настоящему. И первые два-три спектакля действительно были отыграны по-настоящему. А потом поймал себя на мысли, что хочется сыграть по-настоящему, а этого во мне уже нет… Вот это и помню. Мой первый профессиональный вопрос к себе – как каждый раз заново выходить на сцену и испытывать настоящие, живые эмоции?

- Вы уже в то время поняли, что будете заниматься театром?

- Кино любил, читать любил, рисовать любил, петь любил. Слишком много, чем хотелось заниматься не только в качестве хобби. А тут театр, где сошлось все, что мне нравилось. Я все понял.

- Какая роль в театре была «вашей»?

- Я люблю все роли. Очень близкая и любимая роль во всех смыслах – Людовик XIV. Очень хорошо ее ощущал. Проживал на сцене молодого Довлатова в спектакле «Чемодан».

Салимзянов, не играй!

- Вы учились в Щукинском училище. Были сложности?

- На первом курсе было такое занятие – «Я в предлагаемых обстоятельствах». Когда тебе не надо ничего играть, надо быть самим собой. Я категорически не понимал, что это значит. Как это – не играть? Игорь Маслов наоборот просил придумать острую характерность. И когда в институте говорили – сыграй себя тридцатилетнего с арбузом под мышкой, - я сразу пытался сыграть какого-то старичка. А мне говорят: «Салимзянов, не играй!» И только когда закончил институт, я понял, чего от меня хотели на первом курсе.

- Были ли на сцене непредсказуемые ситуации? Как вы их обыгрывали?

- Из недавнего. Играем «Вино из одуванчиков». Я стою на сцене, говорю фразу: «Остается только август…», и на сцене должен появиться Игорь Павлов с криками «Дуглас, там.. лето кончилось»! Но никто не появляется. «Только август и остается», - говорю я. Тишина… Мысленно начинаю писать новую пьесу. «Лето пролетело быстро», - лепечу я и пытаюсь вырулить на следующую сцену. А в голове крутится – а КАКАЯ следующая сцена? И вдруг слышу из-за кулис – топ-топ-топ, топ-топ-топ... «Дуглас, Дуглас…», - выбегает Игорь с бешеными глазами… Пронесло!

Актерство – не фрак

- Как заканчивается день после спектакля?

- У всех артистов по-разному. Но после сцены уснуть невозможно практически никогда. Ты приходишь, а репетиция в голове продолжается. Актерство – это не фрак, его нельзя повесить на полку. Это касается любой творческой профессии.

- Насколько много свободы вы даете актерам?

- Немного, но даю обязательно. Спектакль делится на сцены, где все должно быть точно по сценарию, а где можно импровизировать. И на репетициях я не цепляюсь к актерам, когда в зоне импровизации они каждый раз фантазируют и играют по-новому.

- Кто главный в театре – актер или режиссер?

- Во время спектакля, безусловно, актер. Я редко подхожу к актеру в работе. Делаю замечания только после спектакля, чтобы не сбить настрой. А во время репетиции все-таки режиссер.

Не время для комедий

- Что для вас театр?

- Для меня театр – это магия в прямом смысле слова. Мы собираемся группой лиц, придумываем какие-то заклинания, телодвижения, слова, звуки, образы. А люди потом все это воспринимают и чувствуют то, что мы заложили нашим ритуалом. Магия!

Ну и само название театра – парафраз – фантазия на тему. Иллюстрировать то, что уже написал кто-то другой, мне неинтересно. Интереснее войти в диалог с автором. Если мы беремся за пьесу Алексея Толстого «Любовь – книга золотая», мы не можем нарядиться в исторические костюмы и ходить как в 18 веке. Нам важно рассказать, что из того, что говорил автор тогда, будет интересно зрителю сегодня. Театр – он об этом.

- Какие театральные жанры вам близки?

- Как актер я очень люблю бессмысленные комедии. Это невероятный актерский драйв, когда отклик из зала мгновенный. В комедии всегда слышно, когда получилось, а когда нет. Если смеются – значит, получилось. Обмен энергией сиюминутный.

Но как режиссер ощущаю, что сейчас не время этого жанра. Сейчас не время ставить спектакли про то, что все хорошо, потому что сейчас не все хорошо. Сейчас нужно говорить на более серьезные темы. Сейчас время драмы, трагикомедии.

Пусть остаются легендой

- Скучаете по тем спектаклям, которые прошли?

- Нет. Я радостно их вспоминаю. До какого-то момента было очень больно расставаться со спектаклями, но постепенно пришло понимание, что иначе нельзя. Пусть они остаются легендой, добрым воспоминанием. К тому же, бесконечно играемые спектакли сами себя убивают. Да и когда спектакль превращается в работу – это плохо.

- Вы спектакли смотрите, как рядовой зритель или как режиссер?

- К сожалению, трудно отключать в себе режиссера. Если я смотрю спектакль и просто радуюсь, то это чудо!

- Когда-нибудь возникали сомнения в выборе профессии?

- Вообще ни разу. Мне нравится то, чем я занимаюсь. И с каждым днем нравится все больше!

Продолжите фразу

Мое самое комфортное состояние… Когда спектакль выпущен, я сажусь в поезд или самолет и еду куда-нибудь. Послевкусие после одного и предвкушение чего-то другого. Промежуток между двумя работами – это самое комфортное.

В порыве гнева я могу… Уже не могу! (зал смеется) Поначалу была и ругань в театре, и стулья летали. Но я уже давно научился мыслить конструктивно.

Главным стимулом моей жизни является… Понимание того, что жизнь конечна. Что у тебя не бесконечное время на то, чтобы получить все радости жизни и доставить радость любимым. Сама жизнь является стимулом.

Поставить спектакль – это все равно, что… Это как рождение любого нового произведения искусства. Мне сложно это с чем-либо сравнивать. Это как курага хорошая – пусть будет так! (зал смеется)

Я до сих пор радуюсь как ребенок… На хороших мультиках и сказках! Обычно я смотрю серьезное кино. Но очень радуюсь фильмам, в которых невозможное возможно. Сразу рот до пола, улыбка до ушей.

Меня в себе пугает… Привычка есть после 18.00, (зал смеется) но я никак не могу с ней расстаться.