Красная ветка
Мое первоезнакомство с Москвой состоялось в 80-е, до этого все было на уровне Мавзолей-зоопарк-мороженое. А тут всерьез и надолго.
Бегу в Политехнический. Путаюсь в станциях метро. Красная ветка? Серая?
Галопом проскакиваю мимо нужного здания и, конечно же, опаздываю. В холле пустынно, в зале - народищу!
Со сцены звучат стихи. Говорят: Евтушенко. Его стихами я зачитывалась в школе. Но Евтушенко мы изучали мало. Советский период исчерпывался другими, более советскими поэтами. Публика, конечно, в восторге. В восторге и я, но за автографом, как многие, не иду. Успею еще!
Не успела.Больше на поэтические вечера с Евтушенко я не попадала. В конце 80-х я уехала из Москвы. В начале 90-х он уехал из России.
Летом 2015 года он побывал на моей родной Кубани. Мне рассказывали, как он зашел в краснодарскую редакцию «Комсомолки». Пообщался с журналистами и местными поэтами.
Журналисты вспоминают:
- Наш пресс-центр с трудом тогда вместил всех поклонников. Люди стали собираться за час до условленного времени. Читали друг другу любимого поэта, готовили вопросы.
82-летний мэтр наконец появился и заговорил первым. Осведомился, кто из присутствующих считает себя кубанским поэтом номер один. Послушал выступления нескольких молодых стихотворцев, дал им парочку дельных советов:
- В ваших произведениях присутствует много невзвешенного, непрочувствованного и недодуманного. Нельзя сочинять, не вкладывая в строки личный жизненный опыт. О войне же следует писать только выстраданно.
Один из авторов попытался втянуть Евтушенко в спор по поводу творчества Солженицына - мол, в его текстах мало художественности. На этот вызов получил достойный ответ:
- Чем тверже ваши иллюзии, тем вы несчастнее.
…Послетого поэтического вечера в Политехническом я всегда была первой в библиотечной очереди на книги Евтушенко. Плакала над поэмой, где Евгений Александрович рассказывал о своем сынишке, рожденным с ДЦП. В каждой строчке прочитывалась боль и любовь к мальчику, к ирландско-русской семье (одной из жен Евтушенко была его поклонница из Ирландии Джен Батлер). Плакала над «Бабьим Яром».
Евтушенко теперь со мной всегда. Мне кажется, мои трепетные чувства к нему впитала вместе с материнским молоком моя дочь. Она, насколько я знаю, обожает его поэзию.
В Москве сейчас я бываю редко. Но когда бываю, обязательно сажусь на красную ветку метро, выхожу на Лубянке и иду в том самом направлении, что и тридцать лет назад. К Политехническому. В свою романтику.
Мое любимое из Евтушенко:
«Людей неинтересных в мире нет»
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
1961
Евгений Евтушенко.
Серия «Самые мои стихи».